Депутат Верховной Рады Украины Борис Филатов в интервью XX-CENTURE — о группе Приват, Игоре Коломойском, депутатах в парламенте и о президенте Петре Порошенко.
— Вы не скрываете, что вы человек из команды Игоря Коломойского. Сколько вашей команде удалось провести людей в Верховную Раду и что вы собираетесь делать в парламенте?
— Нужно определиться, что такое команда Коломойского. ФПГ Коломойского отличается от других в том числе тем, каким образом она оформлена, каким образом принимаются решения и каким образом в принятие решений интегрированы люди.
Условно, если мы говорим о Метинвесте или СКМ, то мы понимаем: в одном случае есть Ахметов с вертикально-интегрированны холдином. Во втором — есть у него партнер господин Новинский. Это вертикально-интегрированная компания, где есть высокооплачиваемые менеджеры, которые принимают решения, которые им делегируют бенефициары.
Если говорим об ФПГ Интерпайп, то есть Виктор Михайлович Пинчук, который имел партнеров. Потом он их «высадил» — рассчитался с кем-то, с кем-то не рассчитался. И вот Виктор Михайлович, который командует на некоторых каналах и командует в трубной отрасли.
Когда мы говорим об ФПГ Приват, то есть Игорь Валерьевич Коломойский и его партнер Геннадий Борисович Боголюбов. И есть огромное количество людей, которые каким-то образом интегрированных в эту группу, но при этом они являются партнерами, младшими партнерами или равноправными, каким-то участниками в большом количестве бизнесов.
В других ФПГ речь идет о вертикально-интегрированных холдингах, а в нашем случае — это некая горизонтальная сеть. Когда говорят, что я работаю с Коломойским — да, это правда. Я был с ним партнером в медиабизнесе. Когда-то мне принадлежало 25% УНИАН. Потом я из этого бизнеса вышел, а он выкупил мою долю. В настоящее время я его партнер — вместе с Корбаном- по недвижимости (торговые центры). Вернее, был партнером, пока не стал народным депутатом. Теперь я передал корпоративные права своим бывшим партнерам.
С другой стороны, между нами есть история отношений. Бывало, что мы даже два года не разговаривали. Это жизнь. Если говорить о командной работе, то здесь серьезную роль сыграла наша общая работа в Днепропетровской облгосадминистрации. Но если раскладывать всю картинку отношений в группе Приват — не хватит целого вечера.
В парламенте есть Филатов и группа людей, которые так или иначе связаны с группой Приват — либо работали в структурах группы, либо по каким-то личным отношениям. Например, есть Саша Дубинин, генеральный директор Днепроазота — предприятия, которое на 100% принадлежит Привату. Или Саша Шевченко, директор гостиничного комплекса Буковель.
Есть и другие примеры более личного характера. Речь о людях, которых жизнь свела с Игорем Валерьевичем в связи с последними событиями в стране. Этих людей нельзя назвать «людьми Коломойского», но мы с ними точно можем общаться. Например, можно ли назвать человеком Коломойского Андрея Денисенко, хотя на самом деле он является человеком Яроша? Можно ли считать человеком Коломойского Андрея Тетерука из киевского батальона Миротворец? Это близкий наш товарищ, но Коломойский его в глаза не видел. Просто я знаю, что если вдруг что — Андрей нас всегда поддержит. Это товарищ Семена, товарищ Березы, который сидел с ними в окружении в Иловайске.
Это другой парламент, не такой как был раньше. Он очень многоплановый. Если сейчас этих людей условно собирают на фракции и говорят: нас Европа не поймет, давайте отдадим «оппозиции» вице-спикера и будет им Вилкул, то у этих людей сразу наливаются кровью глаза.
Или Дима Ярош. Можно ли считать его человеком Коломойского? Мы помогали ему делать предвыборную кампанию и не скрывали этого, лично Славик Олейник (замгубернатора, — ред.) ездил с Ярошем по всем встречам и четко говорил: Днепровская ОГА поддерживает Яроша, потому что этот человек очень много сделал для обороны страны.
— Это использование административного ресурса.
— Можно ставить нам это в упрек, можно не ставить. Но есть вещи морально-этического характера. Если, допустим, Святослав или я считаем Диму человеком, который сделал очень много для страны — почему мы не можем публично его поддержать? Более того, когда один — не буду называть, кто — из уважаемых первых лиц государства спросил Коломойского, зачем он поддерживает Яроша, он ответил: так он же мой подельник, б..дь. В России в розыске три человека — Ярош, Аваков и Коломойский. По Авакову и Коломойскому, насколько я знаю, Интерпол отклонил документы, а по Ярошу принял. Подельники, конечно.
— Что связывает Правый сектор и команду Коломойского?
— История совместно прожитых страшных месяцев. Причем киевский истеблишмент этого не понимает, ему все время кажется, что мы спелись с Ярошем, чтобы иметь подотчетную нам военизированную структуру. С другой стороны — насколько я экстраполирую их мысли — Ярош спелся с нами, потому что ему нужны деньги.
— В полной ли мере эти подозрения беспочвенны?
— Несомненно. В том числе и в конфликте, который сейчас возник у меня с Блоком Порошенко — это коренное несовпадение мировоззрения.
Когда начали объявлять первые так называемые «референдумы» ДНР-ЛНР, мы увидели, что граница приближается к нам, к Днепропетровску, начались какие-то вылазки, а у нас нет ни милиции, ни самообороны, ни батальонов добровольцев. Когда мы провозгласили создание батальона Днепр, это был блеф, потому что батальон только набирался и был без оружия. Но мы уже сообщили, что у нас есть чуть ли не 300 вооруженных до зубов бойцов. По Сунь Цзы: когда сильный — показывай, что ты слабый; когда ты слабый — показывай, что ты сильный.
Ярош принял решение первым. Он заявил, что в связи с тем, что на востоке начинаются все эти события, он переносит ставку в Днепропетровск. Почему наша область? Потому что Ярош из Днепродзержинска. Кроме того, тогда Правый сектор из Киева выдавливали. Он собрал всех своих обормотов и выехал к нам. Хотите? Приезжайте. Где вас поселить? И вот звонит начальник ГАИ нам в ОГА и говорит, что приехали три автобуса людей, вооруженных до зубов. Мол, что делать? Гаишники все попрятались. Мы объяснили, что это наши люди.
— Начальник ГАИ докладывает прямо в ОГА?
— Конечно. Ну а как? Это нормально, потому что это связано с безопасностью. У нас все друг другу звонят, кроме областного прокурора Федыка. Прокурор Федык не звонит никому, потому что его никто не замечает.
Так вот, мы их поселили на турбазе в Приднепровске. Это был первоначальный этап отношений с Правым сектором. Потом был другой, когда Дима Ярош бегал и кричал, что прострелит мне колени. Проблема заключалась в том, что некоторые из бойцов ПС были замечены в нападении на залы игровых автоматов и в других вещах. Мы переселили их на базу в Покровском. Снова нам посыпались жалобы. Я по этому поводу начал высказывать свое публичное недовольство. Я писал тогда: если это все не успокоится, я всем расскажу, какой сброд в ПС. Ровно на следующий день они начали мне звонить: «Да мы тебя, мы тебя». Я сказал — так, идите, гуляйте. Был и такой этап. Это жизнь. Нельзя сказать, что у нас было все гладко.
— За четыре дня на базе ПС я особо не увидел денег Коломойского. Все скромно. Приват не помогает Правому сектору деньгами?
— Коломойский не в состоянии всех содержать. Например, говорят о Семенченко. Ничего подобного — он никогда не брал у нас деньги, это была его принципиальная позиция. Мы помогали первоначально консервами и барахлом. А потом «Донбасс» и вовсе перешел в Нацгвардию и переехал в Новые Петровцы. Но отношения между нами остались.
— Кто еще симпатизирует вашей группе в Раде?
— Можно условно разделить на несколько групп. Например, господина Коломойского связывают с Хомутынником. Говорят, мол, он условно агент Коломойского в парламенте.
— Это правда?
— Ну, я думаю, это неправда. Дело в том, что Виталик достаточно самостоятелен и далеко не бедный. В парламенте он как рыба в воде и готов вести свою политику. Но нельзя исключить, конечно, что они общаются с Коломойским. Группа Хомутынника — это люди, с которыми Приват может общаться. И, наверное, может в том числе сложить какой-то пасьянс.
— Группу Приват и Коломойского не смущает, что Хомутынник и члены его группы голосовали за законы 16 января?
— Если мы говорим об этих законах, то ситуация какая. Коломойский все-таки не Ярош, а потому приписывать ему какую-то серьезную идеологию было бы несправедливо. Если говорить о группе Еремеева и группе Хомутынника, то депутаты этих групп потом в некоторой степени хотя бы реабилитировались, когда проголосовали за приостановление кровопролития. Тут нужен избирательный подход.
Если брать условно сотрудников, симпатиков и так далее, то мне кажется, что в одном только БПП есть человек 15 наших людей. И нужно знать Коломойского. Это такой парень, что он никогда не рассказывает всей картины. Не удивлюсь, что если завтра он позвонит и скажет, что вот этот и этот парень тоже наши симпатики.
— На фракцию сейчас собрали бы людей?
— На один щелчок. Вот, например, Вовка мимо прошел (депутат Владимир Солар, — ред.), 55-й номер Народного фронта, позывной «Стрела», батальон «Айдар». Нас с ним познакомил Рубан. Он помогал Рубану обменивать пленных, делал коридоры. Естественно попал в парламент случайно, потому что никто не думал, что НФ возьмет такое количество голосов. Я этого человека знаю. И при определенном стечении обстоятельств можно говорить с ним о том, чтобы он вошел во фракцию, которую будут создавать комбаты.
— Депутатское объединение будет?
— Да, будет объединение из участников АТО. Я всех этих людей знаю лично. Первый законопроект, который мы подали — Ярош, Мельничук, я, Виталий Куприй, Андрей Денисенко, Береза Борислав, Юрий Береза — вопрос о признании участниками боевых действий всех добровольцев, которые воюют без документов. В первую очередь это касается батальонов ДУК, ОУН и «Айдар».
— Говорят, что ваша ссора с Блоком Петра Порошенко имеет бизнес подоплеку. История такова: группе Приват разрешают проводить топливные аукционы, взамен Приват в кратчайшие сроки платит дивиденды в бюджет. Но в итоге подконтрольная Привату Укрнафта не платит (долг больше 2 млрд.грн.), а налоговая давит на активы Привата. Прокомментируйте.
— Честно, тут я вообще сказать ничего не могу.
Могу сказать, что я знаю. Когда я пришел к Игорю и сказал, что большой скандал (в авиации) в том числе экстраполируется на мой уход из БПП, на это он сказал одну фразу: «Говорил я этому Майбергу (совладелец МАУ Арон Майберг, — ред.), зачем ты назначил этого козла». Кто куда кого назначил и кто козел — я не знаю. Но с самого начала это было представлено как картельный заговор и все остальное.
— Историю с МАУ нужно пояснить. Сейчас МАУ обвиняют в том, что новые правила распределения авиаполетов выписаны под эту компанию. Минюст завернул это решение авиавластей на доработку.
— Я в этих вещах не разбираюсь. Я спросил Игоря напрямую, что происходит. Ну вот он и ответил, что это дурная инициатива Майберга, в результате которой произошел скандал. К МАУ я не имею никакого отношения. Я в этом не разбираюсь. Но бывает и по-другому. Например, звонит мне директор Днеправиа Олег Новиков. Он говорит: «Вот тут все написали, что Аэрофлоту запретили летать в Харьков и Днепропетровск». Я спрашиваю, причем здесь я. Он поясняет, что звонит мне как бывшему замгубернатора, чтобы поинтересоваться, нет ли в этом запрете роли ОГА. Дело в том, что под шумок запрета полетов российским авиакомпаниям, запретили полеты и Днеправиа. Новиков сказал, что теперь ему нужно тысячам людей вернуть билеты. Я предложил сделать публичное заявление, чтобы прояснить ситуацию, потому что нас всех умышленно демонизируют.
— Вы часто говорите о неких тайных договорняках Банковой и бывших регионалов. Можете привести конкретные доказательства?
— Я не присутствовал при договоренностях, но я вижу результат. Знаменитый 38-й округ, где баллотировался партнер Вилкула по сельскохозяйственному бизнесу Нестеренко. Я просто расскажу, как все было. Основным конкурентом Нестеренко в округе был бывший мэр Литвищенко, которого при регионалах посадили в тюрьму. Не буду комментировать — жертва он режима или за дело посадили — не имеет значения. Нестеренко при Вилкуле был заместителем губернатора, партнером по бизнесу, человеком, победившим исключительно скупкой голосов.
— Есть факты?
— На сайте Цензор наш коллега Юрий Бутусов выкладывал оперативную съемку СБУ, как люди от Нестеренко скупают голоса: приведи друга — получил столько, приведи больше — получи столько. Кроме того, есть масса фактов о том, что они раздавали талоны на хлебобулочные изделия. У него просто много хлебозаводов.
Мы это все собираем, систематизируем и приносим в Новомосковскую прокуратуру — и она не усматривает состава преступления. Мы звоним областному прокурору Федыку — он не берет трубку. Мы звоним генпрокурору Яреме с просьбой привести Федыка в чувство. Он говорит, что у нас с ним конфликт, а он хороший человек, идите, типа, гуляйте. Мы звоним Зубко (первый замглавы АП, вчера назначен Радой вице-премьером, — ред.) и Ложкину, говорим, что твориться? На что мне лично Зубко говорит: «Не драматизируйте ситуацию».
Как это расценивать? Я же говорю, я не присутствовал при договорняках. Но результат очевиден.
Дальше Нестеренко выигрывает с незначительным перевесом голосов. Возникает скандал. Нестеренко свозит своих работяг с колхозов. Назначается Высший административный суд по пересчету голосов. Потом приходят наши адвокаты и говорят: позвонили из Администрации президента от господина Березенко (руководитель Госуправления делами АП Сергей Березенко, — ред.) и сказали: этот человек нас устраивает и пересчитывать голоса не нужно. Кто такой Березенко — понятно. Это человек Черновецкого. Петр Алексеевич его у себя пригрел. И он же занимался мажоритарными округами, расписывал. В том числе и я к нему неоднократно ходил, и он эти шахматки все заполнял.
— Конкурент Нестеренко был вашим человеком?
— Нет. Мы в этот конфликт ввязались, потому что мы считаем, что регионалов нельзя было пускать в парламент. Это во-первых. А во-вторых, у нас есть личные отношения с Сашей Вилкулом, которого после событий Майдана мы везде, где он нам будет попадаться, будем ловить его за хвост.
Дальше Нестеренко попадает в Раду. Ему звонит Корбан и говорит: «Подъезжай». Он подъезжает. Корбан объясняет: «Смотри, мы тебя в покое не оставим. Ты не обижайся. Это незаслуженный приз». Он отвечает: «Послушай, я со всеми в АП договорился. Я буду в БПП». И БПП берет во фракцию Нестеренко, а меня исключает. Это до какой степени цинизмом надо обладать? Петру Алексеевичу мало депутатов, раз он собирает такой сброд? Я называю четко Петра Алексеевича, потому что мы знаем, кто принимает решение — не Луценко и не Ковальчук. Люди же все видят и понимают. Теперь, я думаю, через месяц или два Нестеренко встанет и скажет: «До свидания» и окажется в Оппозиционном блоке.
— Деятельность или бездеятельность генпрокурора Яремы — это кадровая ошибка президента или сознательная политика Банковой?
— Я думаю, что это типичный пример кадровой политики Петра Алексеевича. Наш конфликт с Яремой начался с Федыка. Он был назначен еще свободовцем Махницким. Мы еще тогда звонили Баганцу и Голомше: уберите идиота. Теперь он достался Яреме по наследству, а Ярема в пику нам его поддерживает. Любая конфликтная ситуация — везде Ярема и, я уверен, что и Петр Алексеевич, усматривают «руку Привата». Им априори невозможно объяснить, что есть вещи, которые строятся не только на конспирологии. Мы три раза звонили Яреме и просили убрать Федыка. Назначьте своего в доску, назначьте своего человека, но уберите этого… Когда Федыка вызывают на показания в прокуратуру, он рассказывает: ОГА — все плохие, начальник милиции — плохой, начальник СБУ — плохой, начальник юстиции — плохой, подчиненные — все плохие. И только он один Дартаньян.
— Федыком претензии к Яреме ограничиваются?
— Ничего подобного. Мы вместе с Березой, Куприем и Денисенко подали семь депутатских обращений в ГПУ. Первое: куда делись деньги Арбузова? Сколько их было до снятия ареста со счетов и сколько осталось после повторного ареста? У нас есть информация, что 90% денег сняли. И я думаю, что прокуратура в доле. Я понимаю, что с учетом того, что если они даже не зарегистрировали это судебное решение в соответствующем судебном реестре, то все это было спланированная схема между адвокатом, судьей, прокурором, представителями Арбузова, банком. Это схема.
— О какой сумме идет речь?
— Была информация, что 200 миллионов. Но какая разница? Даже если 200 гривень. Мы кричим Западу — наложите санкции, а сами из Украины выводим деньги этих людей.
Второй запрос посвящен Иловайску, как расследуется дело. Третий запрос посвящен публичным сообщениям о том, что экс-генпрокурор Махницкий купил Hyatt. Где уголовное дело? Заявление в прессе является основанием для открытия уголовного производства. Четвертый запрос посвящен информации телеканала 1+1 по Охендовскому, когда Охендовский ходил в какой-то офис и просил миллион долларов. Пусть откроют дело и допросят Коломойского. Почему этого не сделано? Еще запрос по Федыку и по убийствам на Майдане.
В цело за последние полгода только один районный суд признал преступной бездеятельность областной прокуратуры в 143 эпизодах — от наркоторговли до похищения детей. 143 раза суд сказал, что прокуратура либо не тех выпустила, либо не тех посадила, либо бездействовала. А Ярема делает вид, что он слеп. Мы будем инициировать перед Верховной Радой его отчет и будем требовать выражения ему недоверия. Переговоры уже ведутся.
Турчинову можно было звонить три раза в день. Арсению Петровичу можно было звонить пять раз в день. Пашинскому можно было звонить 30 раз в день. Ложкину нельзя дозвониться по четыре дня
До Порошенко все было иначе. Турчинову можно было позвонить три раза в день. Он всегда брал трубку и моментально принимал решения, в том числе кадровые. Я просто помню, как мы назначали глав РГА в прилегающих к террористам районах. Местные активисты, предприниматели, все уважаемые люди приехали и сказали: что-то надо делать. Мы говорим, соберите авторитетных людей и мы их назначим главами РГА. Мы позвонили Турчинову — он назначил их за один день. Мы позвонили Авакову — он начальников милиции назначил за один день. Другое дело, что потом Тарута с Пожидаевым (тогда глава Донецкой ОГА и начальник Донецкого облУВД, — ред.) их медленно сожрали. Но я говорю о том, как принимались решения. Пашинскому можно было позвонить 30 раз в день. Он все время сидел на трубке и как мотор бегал и делал. Арсению Петровичу можно было позвонить пять раз в день. Он не каждый раз брал трубку, но перезванивал.
И вот приходит Петр Алексеевич. Я его не буду трогать — он же теперь там, на горе. Но Ложкину нельзя было дозвониться по четыре дня. Хотя мы с ним знакомы больше десяти лет. Зубко дозвониться невозможно. Ни одно кадровое решение не принимается. У нас на носу выборы, нет глав РГА, мы подаем документы — их выкидывают в мусорную корзину. Прокурор-идиот, который, как им на Банковой кажется, нам противостоит и якобы создает баланс, хотя это просто неуловимый Джо, который никому не нужен. Это просто матрица. Вот, говорят, что Коломойский якобы финансирует Народный фронт. Я не знаю. Не принимал участия. Но я могу сказать, что при всех проблемах с Пашинским, Арсением Петровичем — с этими людьми была другая работа. А сейчас все еле-еле колышется.
— Тогда почему вы не проголосовали за назначение Яценюка премьером на прошлой неделе?
— Потому что он не делал реформы. Да я знал, что Яценюк пройдет.
— А если бы это был вопрос вашего голоса?
— Я бы 100% проголосовал «за». Однозначно. Даже не задумывался бы.
— В парламенте вы сидите рядом с комбатами. Как интегрировать добровольческие батальоны в официальные силовые структуры и нужно ли это делать?
— Однозначно они должны подчинятся армии или другим официальным структурам. Это нужно делать. Но я всегда повторяю славной памяти Виктора Степановича Черномырдина: хотели как лучше, а получилось как всегда. Я же со всеми комбатами общаюсь. Они говорят: мы уходим в парламент, но хотели бы вместо себя видеть людей, которые будут пользоваться уважением личного состава. Но под шумок снова кое-кто пытается ставить кого хочется, а не того, кто заслуживает. Один из комбатов мне сказал: если бы Петр Алексеевич нас вызвал и нормально все сказал. Но есть ощущение, что нас боятся. С другой стороны, свои страхи перед политическими партнерами, Коломойским, добровольцами Петр Алексеевич не развенчивает. Но чтобы бороться со страхами — нужно идти им навстречу.
— Парламент избрал правительство. Что скажете?
— Это было позорное действие. Гройсман закрывал всем рот. Ильенко вообще два раза слово не дали. Это безобразие. Мы принципиально заявили, что голосуем за Полторака и Климкина, потому что они порядочные люди и по ним голосование было отдельно. А за правительство в пакете голосовать — это позор. Это при том, что в правительстве за исключением Ващевского все вроде бы нормальные люди.
Есть вопросы по иностранцам. Наверное, можно было найти в 45-миллионной стране нормальных людей. Кроме того, когда приглашали варягов, то делали с целью доступа к чему-то — к технологиям, к ресурсам. А здесь никто не объяснил. Вот, хорошие люди, все сделают правильно. Если бы Яресько могла завести в страну 15 млрд евро — это было бы понятно. А так просто сказали: хорошие ребята, давайте голосовать. Надо было как-то презентовать, объяснить. Кроме того, возникает когнитивный диссонанс. Мы приглашаем иностранцев для борьбы с коррупцией, но при этом у нас сидит такой генпрокурор как Ярема. Давайте сначала уберем одиозных персонажей, а потом приведем людей.
Мы же не маргиналы, должна быть какая-то дискуссия. А Гройсман просто вел себя позорно. Внефракционные депутаты были оскорблены. Он просто не давал нам слово. Еще таких пару трюков — будем блокировать трибуну.
Есть вопрос по Министерству информации. Какие цели, задачи, бюджет какой? Фактически Петр Алексеевич подарил своему куму Юрию Стецю министерство имени 5 канала. Пытаются решать какие-то кадровые вопросы, предоставив приятные преференции окружению под видом того, что это надо во время войны. Так объясните концептуально, почему оно должно дублировать функции других органов. Это же позор на весь мир. Я прогнозирую, что они ничем не будут заниматься, а только распределять рекламный рынок.
В целом сегодня власть получила холодный душ. 223 голоса за решение голосовать кабминовский кадровый пакет без дискуссии — это первый звоночек. У них конституционная коалиция. А не вышло даже обычной. Если будут дальше так продолжать работать — будут серьезные проблемы.
— Ваш алгоритм решения ситуации в Донбассе — блокада, минские соглашения, война. Что делать?
— Сложный вопрос. Мне кажется, другого выхода, кроме блокады, быть не могло. В тяжелейшей экономической ситуации мы не в состоянии их содержать. Если мы туда отправляем деньги — разворуют террористы. Это черная налоговая дыра. Так что все объективно. Если на территории нет порядка, то пересылать туда деньги — это то же самое, что выбрасывать в топку
— Что дальше?
— Никто не знает, что у Владимира Владимировича в голове — ни Петр Алексеевич, ни Барак Обамович или Ангела Меркель. И здесь я с Порошенко согласен: только российские войска уберутся с Донбасса — порядок будет наведен очень быстро.
Другое дело, если там случился гуманитарная катастрофа, то нам не нужна никакая российская армия. Завтра там порвет трубы и 500 тысяч человек маршем придут в Днепропетровск. Вот просто придут и скажут: нам негде жить, нечего есть. Наша область к этому готовится. Но с таким количеством людей справится будет невозможно, как бы хорошо мы не планировали свои действия. 30-50 тысяч человек — да, реально, полмиллиона — нет.
Речь идет о колоссальной агломерации городов: Донецк, Макеевка, Торез, Шахтерск, Снежное, Зугрэс и все остальные. Если посмотрим карту, то на севере Луганщины особых сепаратистских настроений не было. В Приазовье было ни туда, ни сюда. А в этой агломерации, где большое количество людей маргинализованы и люмпенизированы — идеи сепаратизма упали на благодатную почву.
Сейчас время ускорилось. Я чувствую, что с этим парламентом события очень сильно ускорятся. И события в Донбассе будут быстро развиваться. Я расцениваю это все как тектонические сдвиги в обществе. На Банковой этого не понимают. Не понимают, что произошел глобальный сдвиг в мозгах. Они думают, что сейчас все поделят и депутаты будут тупо жать на кнопки. А люди не хотят. Кое-кто мечтает стать Януковичем, но в результате может превратиться в Ющенко.
У меня был разговор с Порошенко, когда он меня орденом награждал. Я ему сказал: «Уважаемый господин президент, вы, пожалуйста, поймите меня правильно, но вы поговорите с человеком, чья психика искалечена войной. Я этими руками хоронил людей и смотрел их родственникам в глаза. Нам ничего не нужно. Мы хотим страну сохранить. Послушайте, дайте достучаться до вашего сердца». На что он сказал «да, да, хорошо». Все послушал, все предложения получил — ничего не сделал. На этом все и закончилось. Он предпочитает работать с Березенко.
— В каких областях сохраняется угроза российской агрессии по схеме Донбасса?
— Я думаю, этот поезд уже ушел. Хороша ложка к обеду. Но колонна предателей огромная. Сейчас она затаилась. В Киеве это плохо понимают. У нас в прифронтовой области это хорошо чувствуешь.
В Донбассе считали, что у них будет Крым-2. Я об этом со многими говорил. С разными идиотами, ополченцами. Если бы не было бескровно сданного Крыма — не было бы событий в Донбассе. Далеко ходить не нужно. У меня половина семьи живет в Донецкой области в свободной от террористов части. Когда был так называемый «референдум», они голосовали за ДНР. Я сестре двоюродной говорил: Оля, ты соображаешь, что ты делаешь? Она: «Вот, я на эту Украину всю жизнь с 16 лет проработала, а все время холодная-голодная». Говорю: «Оль, так я тоже с 16 лет работаю. Но ты, кроме того, что получила рабочую специальность в ПТУ, больше ничего не хотела делать. А я хотел и получил два высших образования и защитил диссертацию». К чему это? Да к тому, что они сидели ровно и хотели получить все бесплатно и без напряжения.
— Сейчас мнение родственников не изменилось?
— Мы не общаемся.
— Какой парламентский комитет вам интересен? Где собираетесь работать?
— По правосудию. Я думаю, что как не самый плохой юрист в прошлой жизни, я могу много сделать хорошего. У меня хорошие отношения с Егором Соболевым и Карлом Волохом, которые продвигают люстрацию. Я бы хотел заняться очисткой судебной системы. Я подавал соответствующие документы в БПП. Но думаю, что их выкинули. Пойду подавать заново.
— Что нужно сделать с судьями, чтобы вернуть их в сознание?
— Очень большая проблема. Только что сидели с Егором и Карлом. С нами был еще один мужчина. Он сказал умную фразу: судьи все время жалуются, что у них нет независимости. На самом деле, независимость лежит на полу. Они предпочитают выполнять команды, брать взятки и выносить неправомочные решения, потому что они априори в независимости не нуждаются. Возможности и инструменты у них есть. Они просто не хотят. Это большая проблема. Ее нужно решать системно.
— Вы готовы это делать?
— Конечно. Параллельно будем с комбатами заниматься вопросами обороноспособности государства.
— У вас одна из крупнейших коллекций Нецке в Украине. Есть ли время заниматься хобби сейчас?
— Вообще нет. С момента начала войны не купил никакого антиквариата. Отдал волонтерам на продажу свои шесть-семь пар дорогих наручных швейцарских часов. Последнее время я живу в каком-то непрерывном аду. Нецке — это искусство, а искусство — это настроение. По японскому искусству я без лишней скромности, наверное, один из лучших экспертов на территории бывшего СССР. На меня даже ссылались аукционные дома при атрибутировании вещей. Но это настроение. Я был руководителем общества Нецке стран бывшего СССР с офисом в Москве. С момента оккупации Крыма написал заявление и сказал, что мне с русскими не по пути. С очень многими мы побили горшки. Но тут семьи разрушаются. Так что я не поддерживаю отношений с российскими коллегами. Хотя раньше у нас было много серьезных проектов — энциклопедии, журналы. Но все это пришлось накрыть медным тазом: нет ни времени, ни желания, ни сил, ни настроения.
— Полет в космос тоже накрылся?
— Я все-таки верю, что этот проект (туристические полеты в космос от Virgin Galactic. 31 октября корабль SpaceShipTwo разбился, выполняя пробный полет. Филатов должен был лететь в этом году — ред.) будет успешным. Не хотелось бы оказаться в челноке, который разбился в Мохаве. Но я верю, что Федеральная авиационная служба США разберется и проект будет реализован. Насколько я знаю, только 7% людей, которые были подписаны, забрали деньги, разочаровавшись в проекте.
— Вы не забрали?
— Нет. Ричард (основатель корпорации Virgin Group Ричард Бренсон, — ред.) всем деньги вернул. Но я подожду. Это всегда было нашей философией — жить здесь и сейчас, решать вопросы текущие. Тактика малых дел. Потому что можно мечтать о полете в космос, о крупнейшей коллекции Нецке в мире или о самом счастливом законопроекте, который урегулирует сразу все проблемы. Но пока будут такие как Ярема, из-под носа которых уводят деньги разные арбузовы — ничего не будет. Так что будем решать проблемы по мере их поступления.
Источник: xx-centure.com.ua