Пока в системе военно-технического сотрудничества России с зарубежными странами преобладает процесс, а результат зачастую остается в стороне
С 5 по 8 ноября в Джакарте (Индонезия) прошла международная выставка вооружения и военной техники Indo Defense 2014. Российская сторона представила наиболее перспективную продукцию военного назначения для всех видов вооруженных сил страны-организатора. Индонезийская сторона проявила значительный интерес к дизель-электрическим подводным лодкам проекта 636. Читателям «Военно-промышленного курьера» предлагается анализ обстановки на рынке субмарин в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Сегодня на рынке военно-морских вооружений в Азиатско-Тихоокеанском регионе основной конкурент отечественных подводных лодок – Южная Корея со своими субмаринами.
Причем это обозначилось только сейчас. Сеул впервые в полный рост вышел со своими проектами на международный уровень, что можно было наблюдать на прошедшей выставке «Евронаваль». На этом мировом смотре военно-морских вооружений масштабно выступили фирмы Daewoo и Hyundai, причем каждая со своей линейкой подводных лодок. Разумеется, компьютерные презентационные картинки может нарисовать каждый, но Daewoo заявила, что начинает строить две субмарины по 3350 тонн стандартного водоизмещения уже в этом году. Это знаковый момент. Выход новой страны как проектанта и строителя подлодок – событие, равнозначное взрыву сверхновой звезды. Корейцы составят сильную конкуренцию в регионе.
Индонезия на Indo Defense 2014 показалась со своими будущими лодками. По сути мы имеем дело с интерпретацией немецкого 209-го проекта. Но Daewoo заявляет, что это их разработка. А Южная Корея – такой игрок, который может поменять всю диспозицию. На Indo Defense 2014 даже традиционные участники рынка подводных лодок выглядели достаточно блекло. Немцы на выставке так и не обнаружились. Модель французской лодки «Скорпена» стоит в стороне без особого ажиотажа. Можно сказать, это не более чем дежурная отметка флага. Китайцев вообще не видно. Хотя у них и есть вполне конкурентоспособный проект С-20. Но тут могут быть и политические моменты, поэтому они здесь вообще не представлены.
Южная Корея понимает, что региональный рынок подводных лодок потенциально большой: Индонезия – сейчас, Филиппины – завтра. Все хотят в эту сторону развиваться, и понятно, за что здесь борются ведущие мировые производители. Без преувеличения можно сказать, это задел на сто лет вперед для их промышленности.
И с этим надо считаться. Потому что динамика продвижения продукции военного назначения Южной Кореи и аналогичной нашей просто несопоставимы. В первую очередь по оперативности и гибкости предложения. Здесь мы даже с очень хорошими проектами проигрываем, застревая в путах нашей же собственной бюрократии. Например, главнокомандующий военно-морским флотом Индонезии побывал на стенде Рособоронэкспорта. Главком высказал пожелание лично посетить наши лодки. Мы всегда стараемся показывать их иностранным партнерам. Но в наших реалиях это задача довольно сложная. Инстанций, с которыми нужно согласовать подобный визит и которые принимают участие в принятии решения, достаточно много. А это никогда не дает оперативного результата. Получается некая размазанная ответственность. Кто-то должен за это дело взяться и получать потом все шишки на себя. И очень долго бороться, чтобы подобный визит состоялся в принципе. Это наше слабое звено.
У нас много уровней руководства, которые усиленно тянут на себя любое одеяло, старательно показывая свою значимость, будто именно от них зависит конкретное решение. По большому счету над каждым предприятием оборонно-промышленного комплекса или конструкторским бюро существует множество различных инстанций, которые объективно мешают процессу принятия оперативных решений.
В этом плане следует, наверное, заметить, что государство проводит определенную промышленную политику. Государственные корпорации появились не случайно. Но пока промышленность и конкретные предприятия в частности не ощущают эффективной работы подобных структур. Попытка перепрыгнуть пропасть в два шага приводит к тому, что даже хорошие задумки оборачиваются противоположным эффектом.
Безусловно, предприятия нуждаются в хорошей координации и согласованных действиях, потому что все очень сильно друг от друга зависят. В СССР существовало Министерство судостроительной промышленности, там были очень квалифицированные люди и все работало, как часы. Надо прямо сказать, и управление по линии КПСС в случае каких-либо неурядиц могло вмешаться в процессы, и парткомы в этом плане были далеко не лишними. В общем, система работала, проблемы решались. Потом началась вольница 90-х годов, когда каждый развивался сам по себе. Этакое подобие дикого капитализма в его наихудшей форме. Но ведь кто-то должен контролировать оборонную промышленность? Появились новые государственные корпорации – ОСК, «Алмаз-Антей», ОАК. Но очень многое зависит от того, кто эти фирмы возглавляет, то есть от личностного фактора.
Отрасль отдается конкретному начальнику и ему каким-то образом надо организовывать ее функционирование. В частности, ОСК поменяла очень многих руководителей (их смена осуществлялась с калейдоскопической быстротой), но кардинального улучшения дел пока не произошло. Предприятия опутаны огромной отчетностью, практически все вопросы решаются исключительно через совет директоров. И это занимает непозволительно много времени.
Та же Южная Корея значительно превосходит нас в быстроте решения любых организационных вопросов. А если смотреть правде в глаза, сегодня чуть ли не любая другая страна имеет более гибкую схему военно-технического сотрудничества.
И у Южной Кореи есть чем заинтересовать потенциального покупателя. В частности, пока корейцы предложили индонезийцам модификацию 209-го немецкого проекта. Надо прямо сказать, подлодка достойная, широко известная. Ее серьезное преимущество – отработанная серия, которая в большом количестве строится много лет. У проекта хорошая история эксплуатации и большой запас на модернизацию. У нас подводные лодки класса Kilo имеют несколько меньший рынок по географии, но достоинства примерно такие же. Благодаря этому и ракетному комплексу Club наши подлодки удерживают позиции на рынке. Никто пока не может противопоставить нам что-то даже отдаленно похожее.
Корейцы ссылаются на заказчиков, но те разводят руками, потому что кроме торпед ничего не предлагается. Ракеты типа Club при ориентации на южнокорейского производителя у ВМС Индонезии не появятся даже в исторически обозримый срок. На существующую лодку 209-го проекта установить просто так ракету нельзя. Она должна механически сопрягаться, иметь соответствующий диаметр, длину, систему выхода изделия из торпедного аппарата. Это также потребует перестройки всей системы управления стрельбой, создания новых боевых алгоритмов.
Модификации и модернизации, которые делались нами, в частности, для индийского флота, были связаны с применением крылатых ракет. Первые лодки были чисто торпедные, потом, убедившись в эффективности ракетного вооружения, заказчик начал модернизировать их под крылатые ракеты. Это занимает некоторое время, привлекается новая кооперация соисполнителей.
Хорошо, скажем, когда все полностью делается у нас, в России. Но если это международная кооперация, то успешных проектов нет. А в широком ассортименте эффективных крылатых ракет, способных поражать и морские, и береговые цели, на мировом рынке нет. Поэтому наш козырь – ракетное вооружение и отработанная подводная лодка – сохраняется, выставка Indo Defense 2014 это подтверждает. Интерес есть и этим надо пользоваться. Если бы у нас был гибкий механизм экспорта вооружения, то мы, несомненно, продвинулись бы гораздо шире и дальше.
Уступаем ли мы в чем-нибудь немецкому 209-му проекту? Наверное, следует сказать, что изначально наш и немецкий проекты несколько разные. С точки зрения размерений 209-й более компактный. Зарождались они в похожее время. Поэтому говорить, что кто-то хуже, а кто-то лучше, достаточно сложно. И та, и другая серия себя прекрасно показали. У обеих очевидный экспортный успех.
Наш флот, кстати, вернулся к проекту 636, сохранив архитектуру и все достоинства и радикально обновив оборудование, радиоэлектронику и вооружение. Нельзя сказать, что у кого-то есть заметное преимущество. Теоретически немцы могли бы свои лодки тоже оснастить каким-то эффективным оружием. И они активно работают в этом направлении, но еще не достигли успеха.
А что касается воздухонезависимой установки, то это реальность уже следующего поколения – лодок 212 и 214-го проектов на экспорт. Такое решение существует и для проекта «Лада» («Амур-1650»). Процесс идет, работа финансируется, флот ждет доклада о ее завершении. Нормальная плановая техническая работа. Схема риформинга, то есть получения водорода непосредственно на борту стала общим трендом. Немецкая модель, когда баллоны закачиваются на берегу, непопулярна. Даже сами немцы перешли на перспективных лодках к риформингу. Французы и испанцы делают то же самое. Базовое сырье – дизельное топливо, что сняло проблему дополнительных цистерн с другими соединениями водорода (метанол, этанол).
Но работу еще надо завершить, хотя с большой уверенностью можно сказать, что это произойдет в установленные планом сроки. В производстве воздухонезависимых установок мы не отстаем. Все, кто занимается риформингом, продвинулись в своих разработках. Одни больше, другие меньше, но никто пока еще не вышел в море с данной установкой. И тут важно отношение собственного флота, то есть желание иметь и использовать ВНУ. Оно как сигнал для интересующихся стран, что решение заслуживает внимания и его нужно брать на вооружение. Для полноты картины есть японо-шведский вариант со стирлингом – по некоторым публикациям, он применяется в Китае в классе «Юань». Отсутствие механических частей, то есть наличие чисто химических процессов в данном случае лучше. На вооружении Японии и Швеции есть высокотехнологичные подлодки. Однако третьи страны особого интереса к подобным разработкам не испытывают, потому что такие субмарины требуют высококвалифицированного обслуживания. Это сложно – по сути надо переносить проект со всем персоналом и технологиями.
Наши шансы на рынке военно-морских вооружений в Азиатско-Тихоокеанском регионе достаточно высоки именно в подводном флоте. В частности, есть лодка «Амур», которая строится серийно для ВМФ РФ. Именно благодаря этому проекту вся отрасль поднялась на более высокий уровень.
У нас очень хорошие экспортные возможности, и только наша беспредельная бюрократия, огромное количество инстанций, в которых постоянно застревают нужные решения, чрезвычайно мешают этому делу. Не так давно президент Владимир Путин лично возглавил Комиссию по военно-техническому сотрудничеству с иностранными государствами. В свою очередь экс-управляющий делами президента Владимир Кожин назначен помощником главы государства по ВТС и секретарем комиссии. Все это дает надежды, что крупные недостатки в организации ВТС будут в скором времени устранены.
При Анатолии Сердюкове был полный развал всей системы. В настоящее время стали наводить хоть какой-то порядок, в основном благодаря ручному управлению. Есть надежда, что руководство страны, разобравшись с собственным гособоронзаказом, обратит внимание на ВТС.
Пока же никто не работает без сигнала сверху. В итоге ситуация по экспорту не улучшается, несмотря на огромный портфель заказов. Но ведь он сформирован в основном благодаря предыдущей работе. В Малайзию, Китай, Индию основное вооружение и военная техника были проданы давно. По лодкам нас удерживают на плаву сложившийся рынок и наличие ударного ракетного комплекса. Но если не справимся с индийским тендером по проекту 75I, пока будем разбираться, кто и как посчитает цену, пройдет время и мы проиграем. Нельзя исключать подобный вариант развития событий и с Индонезией, где вероятность международного тендера очень высока.
За последнее время мы проиграли практически все тендеры по тем или иным образцам вооружения и военной техники. И вовсе не потому, что они уступают по своим ТТХ аналогичным иностранным. Главное – мы не успеваем корректно рассчитать цены, учесть требования по обеспечению и бюджету жизненного цикла, сформировать офсетную программу. Сегодня никто не покупает просто так самолеты или лодки. Все хотят приобретать некий комплекс, в который входят сервис, ремонт и т. д. Все хотят видеть полный бюджет. А это комплексный вопрос. Кому его задать у нас? Конструкторское бюро создает, завод строит, Рособоронэкспорт – посредник. Он запрашивает стоимость, но каждый, преследуя собственные интересы, дает свой ответ. Цены утраиваются. А время идет. В итоге мы получаем только один результат: тендер проигран.
Конкурсная система не очень-то эффективна и для заказчика. Нельзя заранее настолько точно сформулировать задание на образец вооружения, тем более раскрыть подобные сведения широкой общественности. Индийские тендеры – яркий пример. Из-за неправильной постановки задачи они просто проваливались. В итоге полная паника в ВМС Индии, потеряно больше 10 лет и не получено ни одной новой ПЛ. Система конкурсов очень мешает и нам при создании новых образцов вооружения. В Китае в этом плане все устроено намного эффективнее. Система очень похожа на советскую, она работает на результат. У нас же преобладает процесс, а результат пока остается в стороне.
В общем, пора вмешаться президенту страны Владимиру Путину. Без его конкретных указаний процессы в нужную сторону не развернуть. Потенциал есть, а ограничения душат. Надо понимать, что один раз потеряв этот рынок, вернуться в него будет почти невозможно. Нас пока выручает то, что у корейцев и индонезийцев не очень сложилась схема передачи технологий. Это оставляет нам шанс попасть на индонезийский рынок. Что в общем итоге будет в национальных интересах и России, и Индонезии.
Михаил Ходаренок
Источник: vpk.name